Первое исполнение - из многих, что я слышала - достойное оваций. Идеально - особенно в сравнении с исполнения и наших, казалось бы, именитых актрис. Первое и единственное искреннее и выстраданное. Спасибо за то, что это было искренне. (Внучка той самой "зенитчицы", выросшая на её рассказах о войне).
Послушала Мансурову, читает хорошо, просто профессионально. Валерия прожила это стихотворение как маленькую жизнь. Я это знаю, потому, что слушала рассказы от женщин -зенитчиц. На то время им было по 17 лет. Именно так они передавали эти чувства от первого своего боя, когда кричали " мама"" от страха, из ушей хлестала кровь, но они знали, что не отступят! Женщины сильнее мужчин, хоть и более эмоциональные. Мурашки идут и перед тобой идет картина этого боя. Моя прабабушка плачет, слушая Валерию, а она прошла войну, имеет награды.
Ну раз они сильнее мужчин, то шли бы в рукопашную, в пехоту. Да и вы очень сильна я думаю , поэтому идите на стройку поработайте или в шахтёры , а то вы вп пол силы работаете))
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
глубоко.но перенапряженно.Перенапряжение больше показывает вашу емоциональную натуру.чем смысл стихотворения.А так да. вам это дано.глубина .эмоциональность ....!!!
Если не вслушиваться в слова, то по интонации чтеца складывается впечатление, что по сюжету воевали взрослые мужчины. А ведь на фронт вышли девчонки, которые еще такие маленькие, нежные, хрупкие, но которым предстоит перебороть этот страх, в один миг стать совершенно иными по характеру... В общем, не зацепило данное прочтение. Совершенно нет лирической нотки, всё читается однотонно и грубо (ещё раз повторюсь, как будто в бой идут бывалые мужчины-генералы, а не хрупкие девушки, боящиеся всего на свете). Зоя Мансурова смогла передать это чувство, а девушка в данном видео нет.
Здравствуйте! Спасибо за критику) Думаю поэзия тем и хороша, что каждый её ощущает по своему. Здесь не может быть правильно или не правильно, каждому своё. Поэтому сравнивать чтецов не имеет смысла, каждый читает по-разному, и это позволяет отыскивать новые смыслы и новые грани стиха. Для меня зенитчицы отнюдь не "хрупкие, всего боящиеся" особы, я считаю что по силе духа и мужеству они дают фору любому "мужчине-генералу") Это в них и поражает и восхищает.
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
Сильное стихотворение, до дрожи, Благодарю!❤
Прекрасный стих, как ножом по коже, до слез и током по спине, благодарю вас, за прекрасное прочтение!❤
Браво! Вечная память героям!
спасибо Вам за исполнение
Первое исполнение - из многих, что я слышала - достойное оваций. Идеально - особенно в сравнении с исполнения и наших, казалось бы, именитых актрис. Первое и единственное искреннее и выстраданное. Спасибо за то, что это было искренне. (Внучка той самой "зенитчицы", выросшая на её рассказах о войне).
Спасибо!!!
До каждой клетки....
До каждой струны души..
сколько эмоции в одном стихе она показывает
молодчина
Лучшего прочтения этого стихотворения я не видел никогда!
Спасибо)
Плакала вместе с вами! Вы прожили это стихотворение🙏
Жаль,что один человек может поставить только один класс...Очень чувственное прочтение..
Пробила!!! Великолепное исполнение!!! Верю-верю-верю!!! Браво!!! Умница!
пробила дно...
Браво!!!! За душу взяло👏👏👏🎇💐
До слез
Великолепное и очень эмоциональное исполнение. Спасибо! Видно, что в прочтение вложена вся душа !!!
Кто, действительно, прочувствовав и пропустив через себяпрочел это стихотворение, так это Елена Устименко.👌 А все остальные рядом не стоят.
Мурашки по коже
Мое Восхищение!!!! Прекрасное исполнение!!!!
Муражки
Великолепное прочтение!!!!
Сильно.., всплакнул и я хоть и не молод. Спасибо, Вы талант!
Великолепно!!!! Спасибо за подаренные эмоцми
Послушала Мансурову, читает хорошо, просто профессионально. Валерия прожила это стихотворение как маленькую жизнь. Я это знаю, потому, что слушала рассказы от женщин -зенитчиц. На то время им было по 17 лет. Именно так они передавали эти чувства от первого своего боя, когда кричали " мама"" от страха, из ушей хлестала кровь, но они знали, что не отступят! Женщины сильнее мужчин, хоть и более эмоциональные. Мурашки идут и перед тобой идет картина этого боя. Моя прабабушка плачет, слушая Валерию, а она прошла войну, имеет награды.
Спасибо большое! Очень приятно)
Ну раз они сильнее мужчин, то шли бы в рукопашную, в пехоту. Да и вы очень сильна я думаю , поэтому идите на стройку поработайте или в шахтёры , а то вы вп пол силы работаете))
Невозможно слушать без слёз!
Супер!! Молодец!
Молодец😢, умничка
Умничка!!!
Ты плачешь?) молодец, ты заслужила эту награду! Продолжай в том же духе! Умница!
Она молодец!!!😃😃😃
мурааашки
Умничка! Браво, Великолепно!!
Молодец. Верю
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
супер!
Аж мурашки по коже от криков!Но прочитала шикарно!
Плачу...
👏👏👏
Крутооооо
у неё слёзы! она всё это прочувствовала...по мотивам " а зори здесь тихие", я так понимаю?
Если в одном слове, то : «талантище!». Прочтите ,пожалуйста, Симонова « Жди меня и я вернусь»
Спасибо! Хорошая идея, прочитаю)
В отличие от Зои, она живёт этим стихом!!! У меня мурашки и слёзы на глазах , когда читает Валерия.
А моё мнение полностью противоположно Вашему. Ей до Зои три дня плыть...
она великолепна
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
что-то в глаз попало...
Молодец! Не избито
Для себя: 1:09.
ужас. после видео Зои Мансуровой вообще больше никакое исполнение данного произведения не воспринимаю, так шикарно она рассказала.
dasha Зоя Мансурова прочитала не очень . Это послушала.
Больше ничего не воспринимаю после Валерии.
каждый по-своему рассказывает)
Мне кажется, немного спешит
Девушка - молодец, но после Зои Мансуровой ничье прочтение больше не воспринимаю
глубоко.но перенапряженно.Перенапряжение больше показывает вашу емоциональную натуру.чем смысл стихотворения.А так да. вам это дано.глубина .эмоциональность ....!!!
мдааааааааааааааааааааа.............. ничего хуже не видела.
Если не вслушиваться в слова, то по интонации чтеца складывается впечатление, что по сюжету воевали взрослые мужчины. А ведь на фронт вышли девчонки, которые еще такие маленькие, нежные, хрупкие, но которым предстоит перебороть этот страх, в один миг стать совершенно иными по характеру...
В общем, не зацепило данное прочтение. Совершенно нет лирической нотки, всё читается однотонно и грубо (ещё раз повторюсь, как будто в бой идут бывалые мужчины-генералы, а не хрупкие девушки, боящиеся всего на свете).
Зоя Мансурова смогла передать это чувство, а девушка в данном видео нет.
Здравствуйте! Спасибо за критику) Думаю поэзия тем и хороша, что каждый её ощущает по своему. Здесь не может быть правильно или не правильно, каждому своё. Поэтому сравнивать чтецов не имеет смысла, каждый читает по-разному, и это позволяет отыскивать новые смыслы и новые грани стиха. Для меня зенитчицы отнюдь не "хрупкие, всего боящиеся" особы, я считаю что по силе духа и мужеству они дают фору любому "мужчине-генералу") Это в них и поражает и восхищает.
@@engels_valerie возможно, они и дают фору, но не в возрасте 16-17 лет. тем более что в самом произведении описывается их реакция страха и тп
очень торопится девушка...
Это не передаваемо
Красивая)) Но она спешит
Не
Лучше Зои Мансуровой прлчитала, намного
Lory Kamelfo , я согласна
Это ужасно....
реально
Вот такая девочка возле зенитки, против немецких танков, благодаря им, мы живы.
👏👏👏
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.