Первое исполнение - из многих, что я слышала - достойное оваций. Идеально - особенно в сравнении с исполнения и наших, казалось бы, именитых актрис. Первое и единственное искреннее и выстраданное. Спасибо за то, что это было искренне. (Внучка той самой "зенитчицы", выросшая на её рассказах о войне).
Послушала Мансурову, читает хорошо, просто профессионально. Валерия прожила это стихотворение как маленькую жизнь. Я это знаю, потому, что слушала рассказы от женщин -зенитчиц. На то время им было по 17 лет. Именно так они передавали эти чувства от первого своего боя, когда кричали " мама"" от страха, из ушей хлестала кровь, но они знали, что не отступят! Женщины сильнее мужчин, хоть и более эмоциональные. Мурашки идут и перед тобой идет картина этого боя. Моя прабабушка плачет, слушая Валерию, а она прошла войну, имеет награды.
Ну раз они сильнее мужчин, то шли бы в рукопашную, в пехоту. Да и вы очень сильна я думаю , поэтому идите на стройку поработайте или в шахтёры , а то вы вп пол силы работаете))
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
глубоко.но перенапряженно.Перенапряжение больше показывает вашу емоциональную натуру.чем смысл стихотворения.А так да. вам это дано.глубина .эмоциональность ....!!!
Если не вслушиваться в слова, то по интонации чтеца складывается впечатление, что по сюжету воевали взрослые мужчины. А ведь на фронт вышли девчонки, которые еще такие маленькие, нежные, хрупкие, но которым предстоит перебороть этот страх, в один миг стать совершенно иными по характеру... В общем, не зацепило данное прочтение. Совершенно нет лирической нотки, всё читается однотонно и грубо (ещё раз повторюсь, как будто в бой идут бывалые мужчины-генералы, а не хрупкие девушки, боящиеся всего на свете). Зоя Мансурова смогла передать это чувство, а девушка в данном видео нет.
Здравствуйте! Спасибо за критику) Думаю поэзия тем и хороша, что каждый её ощущает по своему. Здесь не может быть правильно или не правильно, каждому своё. Поэтому сравнивать чтецов не имеет смысла, каждый читает по-разному, и это позволяет отыскивать новые смыслы и новые грани стиха. Для меня зенитчицы отнюдь не "хрупкие, всего боящиеся" особы, я считаю что по силе духа и мужеству они дают фору любому "мужчине-генералу") Это в них и поражает и восхищает.
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь - девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! - И - залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо - снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему - протяжному - земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. - И снова: - Батарея-а-а! - И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя - навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны.
Браво! Вечная память героям!
сколько эмоции в одном стихе она показывает
молодчина
Сильное стихотворение, до дрожи, Благодарю!❤
Плакала вместе с вами! Вы прожили это стихотворение🙏
Прекрасный стих, как ножом по коже, до слез и током по спине, благодарю вас, за прекрасное прочтение!❤
Лучшего прочтения этого стихотворения я не видел никогда!
Спасибо)
Великолепно!!!! Спасибо за подаренные эмоцми
Первое исполнение - из многих, что я слышала - достойное оваций. Идеально - особенно в сравнении с исполнения и наших, казалось бы, именитых актрис. Первое и единственное искреннее и выстраданное. Спасибо за то, что это было искренне. (Внучка той самой "зенитчицы", выросшая на её рассказах о войне).
Мое Восхищение!!!! Прекрасное исполнение!!!!
Жаль,что один человек может поставить только один класс...Очень чувственное прочтение..
Браво!!!! За душу взяло👏👏👏🎇💐
Великолепное прочтение!!!!
Великолепное и очень эмоциональное исполнение. Спасибо! Видно, что в прочтение вложена вся душа !!!
Умничка! Браво, Великолепно!!
До каждой клетки....
До каждой струны души..
Сильно.., всплакнул и я хоть и не молод. Спасибо, Вы талант!
Кто, действительно, прочувствовав и пропустив через себяпрочел это стихотворение, так это Елена Устименко.👌 А все остальные рядом не стоят.
Пробила!!! Великолепное исполнение!!! Верю-верю-верю!!! Браво!!! Умница!
пробила дно...
Супер!! Молодец!
Послушала Мансурову, читает хорошо, просто профессионально. Валерия прожила это стихотворение как маленькую жизнь. Я это знаю, потому, что слушала рассказы от женщин -зенитчиц. На то время им было по 17 лет. Именно так они передавали эти чувства от первого своего боя, когда кричали " мама"" от страха, из ушей хлестала кровь, но они знали, что не отступят! Женщины сильнее мужчин, хоть и более эмоциональные. Мурашки идут и перед тобой идет картина этого боя. Моя прабабушка плачет, слушая Валерию, а она прошла войну, имеет награды.
Спасибо большое! Очень приятно)
Ну раз они сильнее мужчин, то шли бы в рукопашную, в пехоту. Да и вы очень сильна я думаю , поэтому идите на стройку поработайте или в шахтёры , а то вы вп пол силы работаете))
Мурашки по коже
Спасибо!!!
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
До слез
супер!
Аж мурашки по коже от криков!Но прочитала шикарно!
Ты плачешь?) молодец, ты заслужила эту награду! Продолжай в том же духе! Умница!
Молодец😢, умничка
мурааашки
Она молодец!!!😃😃😃
Муражки
Невозможно слушать без слёз!
Молодец. Верю
Умничка!!!
Крутооооо
👏👏👏
Плачу...
у неё слёзы! она всё это прочувствовала...по мотивам " а зори здесь тихие", я так понимаю?
Если в одном слове, то : «талантище!». Прочтите ,пожалуйста, Симонова « Жди меня и я вернусь»
Спасибо! Хорошая идея, прочитаю)
она великолепна
В отличие от Зои, она живёт этим стихом!!! У меня мурашки и слёзы на глазах , когда читает Валерия.
А моё мнение полностью противоположно Вашему. Ей до Зои три дня плыть...
что-то в глаз попало...
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
Молодец! Не избито
Для себя: 1:09.
ужас. после видео Зои Мансуровой вообще больше никакое исполнение данного произведения не воспринимаю, так шикарно она рассказала.
dasha Зоя Мансурова прочитала не очень . Это послушала.
Больше ничего не воспринимаю после Валерии.
каждый по-своему рассказывает)
мдааааааааааааааааааааа.............. ничего хуже не видела.
Мне кажется, немного спешит
глубоко.но перенапряженно.Перенапряжение больше показывает вашу емоциональную натуру.чем смысл стихотворения.А так да. вам это дано.глубина .эмоциональность ....!!!
Девушка - молодец, но после Зои Мансуровой ничье прочтение больше не воспринимаю
Красивая)) Но она спешит
Не
очень торопится девушка...
Это не передаваемо
Если не вслушиваться в слова, то по интонации чтеца складывается впечатление, что по сюжету воевали взрослые мужчины. А ведь на фронт вышли девчонки, которые еще такие маленькие, нежные, хрупкие, но которым предстоит перебороть этот страх, в один миг стать совершенно иными по характеру...
В общем, не зацепило данное прочтение. Совершенно нет лирической нотки, всё читается однотонно и грубо (ещё раз повторюсь, как будто в бой идут бывалые мужчины-генералы, а не хрупкие девушки, боящиеся всего на свете).
Зоя Мансурова смогла передать это чувство, а девушка в данном видео нет.
Здравствуйте! Спасибо за критику) Думаю поэзия тем и хороша, что каждый её ощущает по своему. Здесь не может быть правильно или не правильно, каждому своё. Поэтому сравнивать чтецов не имеет смысла, каждый читает по-разному, и это позволяет отыскивать новые смыслы и новые грани стиха. Для меня зенитчицы отнюдь не "хрупкие, всего боящиеся" особы, я считаю что по силе духа и мужеству они дают фору любому "мужчине-генералу") Это в них и поражает и восхищает.
@@engels_valerie возможно, они и дают фору, но не в возрасте 16-17 лет. тем более что в самом произведении описывается их реакция страха и тп
Лучше Зои Мансуровой прлчитала, намного
Lory Kamelfo , я согласна
Это ужасно....
реально
Вот такая девочка возле зенитки, против немецких танков, благодаря им, мы живы.
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
👏👏👏
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! -
И -
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо -
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему -
протяжному -
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. -
И снова:
- Батарея-а-а! -
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.