Женщина с красным зонтом . Дождливый посев осыпает июнь, крошась на брусчатки, асфальт, черепицы, на тросы больших электрических струн, на крыши, макушки, навесы и лица. В ручье хлопья пены густой, дождевой. Бетонное русло вдаётся в ливнёвку, впадая в болотные стоки с водой, какие очистят, и станут обновкой. На окнах, очках молодая роса, как бисер, хрустальные ленты и стразы. Ползёт градоносная муть и гроза по небу свинцовому с запахом газов. Железные краски. Мышиный пейзаж. Золистый, бескровный и пепельный выкрас. Ненастливый и монохромный коллаж. Мир гробово-мертвенный, будто на вынос. И только лишь женщина в нраве живом средь курток, сапог, свитеров толстокожих, в плаще капучино и с красным зонтом чарует, как роза, средь серых прохожих!
Женщина с красным зонтом
.
Дождливый посев осыпает июнь,
крошась на брусчатки, асфальт, черепицы,
на тросы больших электрических струн,
на крыши, макушки, навесы и лица.
В ручье хлопья пены густой, дождевой.
Бетонное русло вдаётся в ливнёвку,
впадая в болотные стоки с водой,
какие очистят, и станут обновкой.
На окнах, очках молодая роса,
как бисер, хрустальные ленты и стразы.
Ползёт градоносная муть и гроза
по небу свинцовому с запахом газов.
Железные краски. Мышиный пейзаж.
Золистый, бескровный и пепельный выкрас.
Ненастливый и монохромный коллаж.
Мир гробово-мертвенный, будто на вынос.
И только лишь женщина в нраве живом
средь курток, сапог, свитеров толстокожих,
в плаще капучино и с красным зонтом
чарует, как роза, средь серых прохожих!